Досье
Денис Драгунский родился в 1950 году в семье писателя Виктора Драгунского. В 1973 году окончил филологический факультет Московского университета, специальность — классическая филология, узкая специализация — греческая палеография.
Преподавал в Дипломатической академии МИД СССР, затем был сценаристом и драматургом театра, журналистом и политическим аналитиком, обозревателем журналов «Новое время» и «Итоги». До настоящего времени — колумнист интернет-издания «Газета.Ру». Автор многочисленных статей, колонок, обзоров. Статьи переведены на английский, немецкий, итальянский, японский и другие языки.
Титульный редактор пяти сборников статей по вопросам политики. Кандидат философских наук. Был главным редактором научного журнала МГИМО «Космополис» (2002-2009) и газеты партии СПС «Правое дело» (2005-2007).
В конце 2007 года завершил карьеру политического аналитика и начал писать короткие рассказы для интернета. Первая книга рассказов «Нет такого слова» вышла в 2009 году. Автор 18 книг (три романа, три сборника эссе и двенадцать сборников рассказов). Новый сборник «Дочь любимой женщины» вышел в октябре 2019 года.
О парадоксах советского времени
— Была ли ваша семья обеспеченной по советским меркам и учили ли вас бережному отношению к деньгам?
— Да, семья была обеспеченная. Но в советское время структура обеспеченности была не совсем такая, как диктует здравый смысл и какова она в России отчасти уже сейчас. Обеспеченный человек — это прежде всего хорошее жилье. Потом, наверное, хорошая еда. Машина, одежда, хороший отдых. И только потом всякие излишества типа драгоценностей и банкетов в ресторанах.
В СССР было немного по-другому. Женщины, очень небогатые в смысле жилья и повседневной одежды, покупали дорогие шубы и украшения с бриллиантами. Я не раз видел коллекционеров антиквариата и картин старых мастеров (по существу, очень богатых людей), которые жили в образцово бедных квартирах-хрущевках, а то и коммуналках. Тут все дело, конечно, не в извращенных представлениях о бедности и богатстве, а просто в жилищной и вообще социальной политике советского государства. А эта политика (пресловутый квартирный вопрос) сильно извращала всю структуру потребления.
У нас в семье о бриллиантах речь не шла — у моих папы и мамы не было даже обручальных колец. Зато у нас издавна была собственная машина, хотя мы жили в подвале, в коммунальной квартире. А на верхних этажах нашего знаменитейшего дома в многокомнатных квартирах жили маршалы и министры. Но внуки маршалов и министров слегка завидовали мне: «Класс! У вас есть своя машина!» Я говорил: «Да, вы на огромном ЗИСе катаетесь, а у нас всего лишь «Волга» несчастная». На что мне отвечали (я тогда не совсем понимал суть дела, мне было всего лет семь): «У вас она собственная! А у дедушки — казенная».
Потом, когда мне было лет десять, мы переехали в кооперативную квартиру — стали обеспеченной семьей по всем параметрам. Особенно когда папа купил еще и дачу, я тогда был в девятом, кажется, классе. Вот тут уже все круги замкнулись. Хотя денег все равно не хватало. Много позже мне рассказал приятель, что денег, оказывается, всегда на 15-20 % меньше, чем тебе надо. Зарабатываешь двести рублей (это я по старым советским меркам) — думаешь: эх, была бы у меня зарплата 240, я бы зажил. Но и миллиардеру не хватает миллиончиков двести…
— Получали ли вы деньги на карманные расходы и хватало ли вам их?
— Да, мне родители давали деньги с восьмого, наверное, класса и до четвертого курса. Регулярной суммы не было (вот одному моему товарищу давали 10 рублей в месяц, другому чуть ли не пятьдесят). А мне всякий раз приходилось просить, объяснять — на что. Но давали не только на книги или фотоматериалы, или на рыбок (я увлекался фотографией и аквариумом), но и просто на развлечения: на кино, театр, на подарок другу на день рождения, даже на вино и сигареты, представьте себе! Я курил, и мне это позволялось.
Почему до четвертого курса? Потому что весной 1972 года умер отец, и я получал что-то от мамы, из наследственных, так сказать, сумм. То есть реально, конечно, она мне эти деньги выдавала лично, когда побольше, когда поменьше. Но если раньше я это воспринимал как подарок, даяние, благодеяние родительское, то после отцовской смерти я как бы имел право на эти деньги, как бы брал свое законное (хотя официально я в права наследства не вступал, так сложилось). Когда я стал работать, все это прекратилось, и я не раз сам помогал матери (хотя тоже нерегулярно).
— Была ли у вас в детстве копилка?
— Копилки в полном смысле этого слова не было, то есть в детстве и молодости я не копил деньги, не ставил цель скопить какую-то сумму или под Новый год вскрыть копилку и посмотреть, сколько там денег. Но у меня была такая «хранилка» что ли, то есть коробочка в глубине ящика письменного стола, где я просто держал свои деньги. Иногда пересчитывал, сколько у меня на сегодняшний день. Рассчитывал будущие траты.
— В каком возрасте вы впервые заработали свои первые деньги? Помните, на что их потратили?
— Самые первые деньги я заработал чуть ли не в девятом классе — за перевод с английского, напечатанный в газете «Неделя» (мне в руки случайно попал старый номер малайской газеты, где я нашел интересный и уникальный материал). Потом несколько раз получал за переводы, но уже в студенческие годы. На что истратил? Не помню. Ни на что особенное — так, разошлось по мелочи.
Пару раз делал сценарии для диафильмов. Однажды на такой заработок купил себе новые брюки и к ним хороший ремень, а сдачу, простите, прогулял с ребятами. Стипендию я, к своему стыду, не получал — у меня были тройки и «хвосты». При том, что меня преподаватели очень любили, считали «блестящим студентом», и я даже целых два года, то есть два срока, был председателем Научного студенческого общества Филологического факультета МГУ. Вот такие парадоксы советской жизни!
От гонорара до гонорара
— При выборе профессии брали в расчет ее возможную материальную выгоду?
— Когда я учился на филолога-византиноведа и изучал средневековые греческие манускрипты, я совершенно не думал о деньгах. Точнее говоря, я понимал, что денег тут много не будет, но я был очень увлечен и всерьез планировал жизнь этакого классического книжного червя в заношенном костюмчике, в очках, подвязанных ниточкой. Понимаю, что это смешная картинка, но в мои 20-22 года она меня, верите ли, вдохновляла и вела вперед!
При том, что я был сыном известного писателя, жил с родителями в отличной квартире и возил девушек на дачу. А одна девушка, войдя морозной зимой в наш жарко натопленный дом и увидев, что там батареи, газ, вода и туалет, просто-таки с классовой ненавистью сказала: «Мне в таком богатом доме делать нечего!» — и ушла. Всё те же советские парадоксы.
Когда моя ученая карьера по независящим от меня обстоятельствам лопнула и я пошел преподавать греческий язык в Дипломатической академии, я был доволен своей скромной зарплатой. А когда меня мама уговаривала написать мой первый сценарий (мне было всего 25 лет, и вдруг появилась такая возможность), соблазном стали именно большие деньги. Я не хотел заниматься этими глупостями — но какие гонорары!
Надо честно сказать, что настоящего успеха как драматург я не снискал. Но деньги научился зарабатывать довольно ловко. Года четыре я зарабатывал по 600 рублей в месяц чистыми — по советским меркам огромная зарплата, как у директора большого НИИ. Казалось бы, ура-ура. Но! Вот тут-то я и понял на своей шкуре, что такое управлять финансами.
Дело в том, что эти хваленые 600 рублей были моей средней зарплатой за год. Средней, подчеркиваю! А реально я получал деньги два или три раза в год, большими, так сказать, пачками. И вот тут проблема. Если бы я получал, как упомянутый директор НИИ, пятого числа каждого месяца 350 рублей, а двадцатого — 250, то я был бы и вправду очень обеспеченным человеком. Но гонорар приходит два-три раза в год, и не всегда известно, когда будет следующий транш.
Бывает, что приходится одалживать.
Но вот долгожданная сумма у тебя в руках. Надо отдавать долги и затыкать дыры. А затыкая дыры, часто совершаешь глупые траты. Нужна была какая-то железная финансовая дисциплина, которой мне не хватало. Поэтому я сделал — лично для себя, разумеется — такой вывод: среднемесячный «гонорарный доход» надо поделить на два, если хочешь понять, какой нормальной ежемесячной зарплате он соответствует. А 300 рублей в месяц по советским нормам рубежа 1970-1980 гг. — это, конечно, неплохо, но не более того.
— Бывали ли у вас периоды, когда нехватка денег становилась большой проблемой в жизни? Приходилось ли занимать, был ли день «без копейки денег»?
— Да, разумеется! Сначала это были периоды между гонорарами, но это чепуха. Хотя и занимать приходилось. Вот сегодня-завтра должны перевести или прислать деньги, а все не присылают, и в один прекрасный день видишь: денег нет, что называется, вообще, совсем, ни копейки. Приходилось срочно ехать (зайцем на троллейбусе) к друзьям, и я до сих пор им очень благодарен за скорую финансовую помощь, а еще сильнее — за дружбу, понимание, сочувствие.
Но все это, повторяю, ерунда. Серьезные денежные проблемы настали в начале 1990-х. Ну а потом в 1998-м, когда был дефолт. Пришлось затянуть пояса всей нашей семье. Но мы, в отличие от очень многих людей, которым я искренне сочувствую, переживали это легко. Потому что настала свобода. Радость от краха советской власти перекрывала материальные тяготы.
В каком-то смысле я чувствовал себя, как квалифицированный петроградский рабочий в 1918 году. Да, при царе у меня была квартира от фабриканта и хорошая зарплата. Сейчас меня в квартире «уплотнили», вместо денег — инфляционные совзнаки, карточная система. Зато свобода, мировая революция не за горами! Прогнали дворян и капиталистов! Увы, рабочий в 1918 году был жестоко обманут. Обмануты были и многие ожидания 1990-х, но это уже другой разговор.
— Охотно ли одалживаете другим?
— Что значит «охотно»? Одалживаю, разумеется. Ведь человек, друг или близкий знакомый, зря не попросит. Ведь просить в долг неприятно, а он все-таки попросил. Значит, надо ему помочь. Совет: не стыдитесь брать расписку. Лучше, чтоб ваши деньги пересчитали, и сами не стесняйтесь пересчитывать деньги, когда получаете их назад. Не забывайте отдать расписку при получении долга и взять ее назад, когда долг отдаете вы. Хорошо, чтобы она лежала на столе. А если ваш заимодавец скажет: «Ой, старик, я ее куда-то задевал! На днях занесу!» — попросите написать новую. Дескать, я, такой-то, такого-то числа-месяца-года получил возврат долга в такой-то сумме. Цифрами и прописью.
Выбор профессии — это не про финансы
— Как все же решились стать писателем, ведь эта работа никогда не считалась денежной?
— Это уже совсем не финансовый вопрос. Это душевный порыв, совершенно неодолимый. Хорошо, что он меня настиг в 57 лет, когда я уже пережил и почти забыл свой первый литературный этап, неудачную карьеру драматурга, когда я уже стал вполне процветающим журналистом, автором популярных колонок, главредом научного журнала и одновременно — партийной газеты. У меня были и денежные накопления, и, главное, немалый социальный ресурс. Проще говоря, я к своим 50+ уже был известным человеком, и мне легко было обращаться в издательства и редакции журналов.
— Выгодно ли сегодня заниматься литературным трудом?
— Выгодно ли сегодня заниматься производством столярного инструмента? Программного обеспечения? Поставками сантехнического оборудования? Игрой на бирже или на скрипке? Если у вас получается, если на вашу продукцию найдется покупатель, то выгодно. Если нет — сплошное огорчение и разорение.
— Как лучше всего монетизировать писательский дар?
— Писать так, чтобы тебя издавали большими тиражами. Или выпускать свои книги почаще, то есть работать побольше. Кроме того, публиковаться в журналах, где приличные гонорары (а такие журналы есть, хотя их немного). Сотрудничать со СМИ — бумажными и электронными, писать статьи. Выступать с чтением своих текстов — сначала бесплатно, а там и за деньги. Если повезет, получать премии, если хватит социальных навыков — получать гранты. Много возможностей.
— Считаете ли себя обеспеченным человеком?
— Скорее да, чем нет.
— Где и как предпочитаете хранить заработанное — облигации, ценные бумаги, валюта…?
— Тут я человек простой и незатейливый: в Сбербанке, в рублях и в валюте. В валюте не потому, что я надеюсь что-то на этом выиграть, а исключительно для удобства при поездках за границу. Чтобы всякий раз не платить еще и за конвертацию. Максимум финансовой ловкости, на который я оказался способен, — это положить часть денег на депозит так, чтобы доход от него перекрывал расходы на обслуживание карточки и на мобильный банк. А то получается совсем глупо: ты держишь деньги в банке, то есть самим этим фактом приносишь банку несомненную выгоду, а банк с тебя еще берет деньги.
— Что предпочтительнее для вас — наличные или безнал?
— Поскольку мои расходы и платежи не столь размашисты, я не вижу разницы. Иногда сподручнее платить по карточке, иногда — наличными. Вообще же онлайн-банкинг — это огромное достижение и удобство. Жаль только, ходишь меньше. Все платежи проводишь, сидя за столом.
— Ведете учет расходов?
— Когда-то вел очень подробный учет, ежедневный. Но понял, что в этом нет никакого толка. Теперь подбиваю итоги раз в полгода. А то и раз в год. Сколько заработал и сколько потратил. Но все это из любопытства и для самоуспокоения.
— Как часто позволяете себе траты в удовольствие — на рестораны, турпоездки, брендовую одежду, спонтанный шопинг?
— Довольно часто.
— По вашему мнению, кто сегодня должен знакомить людей с финансовой грамотностью — семья, школа, государственные институты?
— И те, и другие, и третьи.
— Родным и близким помогаете определиться с профессией? Не секрет, что разные специальности имеют разные перспективы для профессионального и финансового развития.
— Моя дочь получила профессию графического дизайнера и очень мне благодарна, что я толкнул ее на этот путь. «У меня в руках есть ремесло! — говорит она. — Обложка, упаковка, визитка нужны всегда, при всех властях».
— В последнее время начинают говорить о том, что нужно самостоятельно копить деньги на период жизни после окончания трудовой деятельности. Что вы об этом думаете?
— Я человек немолодой, воспитан пенсионной системой «солидарности поколений», и мне все это не очень-то нравится. Как принцип. Хотя, конечно, копить на старость нужно. Пенсия пенсией, а иметь свой собственный угол и свою кубышку очень даже неплохо. Но это не отменяет обязательств государства и общества по отношению к старикам.
— Есть ли у вас знакомые миллионеры? Отмечаете ли, на что тратят деньги отечественные олигархи?
— Есть и немало. Правда, настоящий олигарх был только один, да и тот уже бывший. Я думаю, что они тратят в основном на свой собственный бизнес, и правильно делают. Среди них есть щедрые благотворители. Кроме того, они не жалеют денег на красивую и солидную одежду. Богатого человека — необязательно миллионера, а просто очень хорошо обеспеченного — видишь даже не по костюму и не по дорогущим часам (часы сейчас вроде вообще выходят из моды), а по обуви и прочим мелочам. Перчатки, шарф, галстук, сорочка.
— Меркантильность — путь к успеху или позорному столбу?
— Это всего лишь инструмент. Давайте спросим: пистолет в руках — это путь к звезде Героя России или к пожизненному заключению? Ответ: все зависит от того, как им пользоваться.
— Как вы сегодня определяете свое отношение к деньгам?
— Как к еде, воде, воздуху, крыше над головой, транспорту. Деньги — необходимый инструмент современной жизни. Его невозможно отвергать, но и обожествлять глупо.
— Какая пословица вам ближе: «Копейка рубль бережет» или «Не в деньгах счастье»?
— Строка Михаила Светлова: «Разменяй-ка, Господь, сторублевку, по полтинничку нищим раздай». Потому что деньги и все, что с ними связано, несут в себе огромный заряд случайности. Несмотря на все заклинания о том, что упорный труд будет вознагражден. Да, будет. Скорее всего. Возможно. Не исключено. А может быть, и не в этой жизни…
— Чего вы не станете делать даже за 100 миллионов евро?
— Я не предам свою любовь, свою работу, свою страну.