Когда слушаешь рассказ Виктора Кресса о его отношении к деньгам, понимаешь, почему почти двадцать лет голосуя за него, Томская область избегала каких-либо потрясений, предпочитая им стабильность. Могло ли получиться иначе, если регионом руководил человек, с детства уяснивший, что порой и лишняя копейка — это источник настоящей радости.
Досье
Виктор Кресс
Родился 16 ноября 1948 года в Костромской области в крестьянской семье. Вскоре после рождения сына семья переехала в поселок Яшкино Кемеровской области. В 1971 году окончил Новосибирский сельскохозяйственный институт. В 1975 году стал директором томского совхоза «Родина», а в 1979 году — председателем областного объединения «Сельхозхимия».
В 1987 году стал первым секретарем Первомайского райкома партии. В 1990 году был избран депутатом и председателем областного Совета народных депутатов. В 1991 году указом Ельцина назначен на пост главы администрации Томской области. Трижды избирался на должность губернатора, в 2007 году представлен президентом на эту же должность и утвержден депутатами областной Думы. В 2012 году вошел в состав Совета Федерации, став представителем от исполнительного органа государственной власти Томской области. Награжден множеством государственных орденов и медалей. Женат. Имеет двоих детей, четырех внуков.
— Виктор Мельхиорович, вы сохранили в памяти тот миг, когда получили на руки первые заработанные деньги?
— Мне тогда не исполнилось и 10 лет, я вместе с остальными детьми подрабатывал на каникулах. По тем временам это были копейки, и я сразу отдал их нашей бабушке Розе — она в семье была кассиром. Такой был порядок: все, кто работал — отец, мать, дядя с тетей, которые жили вместе с нами, — все отдавали ей деньги, а она решала, куда их потратить. Кажется, мои первые деньги ушли на школьные учебники. В те времена, несмотря на то, что у нас была многодетная семья, бесплатных учебников не выдавали, всё нужно было покупать самим.
Ну а в более взрослой жизни первые деньги заработал, будучи еще абитуриентом. Мы с ребятами приехали в Новосибирск на подготовительные курсы для поступления в сельскохозяйственный институт. Денег мне дома выдали дней на десять, а пришлось жить в городе около месяца. Чувствую, что жить становится не на что, и мы с товарищами пошли калымить на хладокомбинат в Кировском районе. Помню, таскали из вагонов плитки мороженой рыбы прямо в морозильные камеры. На улице была жара +30, а в холодильниках -24. Это была первая студенческая подработка, а потом случались другие — и уголь грузили, и цемент, и соль.
— Почему именно бабушка в вашей семье заведовала деньгами? Она была так опытна?
— Ей доверяли, потому что она знала деньгам цену и распоряжалась очень строго, по-хозяйски. Она знала, сколько выделить на продукты, кому какую одежду купить, и даже делала какие-то долгосрочные накопления. Благодаря этому мой отец купил мотоцикл ИЖ-56. Хотя все тогда жили тяжело, я не помню, чтобы мы у кого-то занимали. Вот к нам занимать приходили, и если какие-то излишки образовывались, то бабушка одалживала.
Поскольку я был старшим среди семерых детей, на мне лежала покупка хлеба — бабушка вручала мне деньги, и за каждую копейку я отчитывался. У нее было всего лишь три класса церковно-приходской школы, но в уме она считала как компьютер и выучила этому нас, пацанов. Именно благодаря бабушке, придя в школу, я уже считал до ста и умел складывать, умножать и делить в уме. На контрольных по математике учительница едва успевала написать на доске задание, а я его уже почти решил.
— И папа с мамой никогда в денежных вопросах не спорили с авторитетом бабушки?
— Нет, никогда. После свадьбы мы с супругой однажды приехали в гости к моим родителям в Яшкино. Мама пошла в магазин за продуктами, а в это время в райцентр завезли хорошую ткань, и она, соблазнившись, купила ее, на шторы. Приходит домой с этой тканью, а бабушка строго говорит ей: «Это не было предусмотрено! Ты перерасходовала деньги». Я-то этого случая уже и не помню, для меня такое было в порядке вещей, а моей жене врезалось в память. До сих пор вспоминает, что мама Марта отчитывалась перед бабушкой Розой, как девочка. Мы все были приучены ею к бережливости.
Помню, что с пятого класса я ходил в другую школу, примерно за два километра, через железную дорогу и поселок. В школе был буфет, и вот бабушка выдавала мне один рубль старыми деньгами (после реформы 1961 года это были 10 копеек). На этот рубль я мог взять пару пирожков и стакан чаю. Но я любил, когда она давала мне задание купить пять килограммов сахара. Дома-то у нас весов не было, и я просил продавщицу: «Тетя Тоня, взвесьте 4 килограмма 800 граммов сахара!» Она все понимала, смеялась: «Выкроить хочешь?» Вот выгадывал таким образом 20 копеек и покупал конфеты — подушечки ценою в рубль за килограмм. Зато на День пионерии, 19 мая, бабушка выдавала нам целых три рубля на двоих-троих ребятишек. В райцентре возле клуба на стадионе устраивался праздник, а мы покупали столько мороженого и лимонаду, что горло потом болело. Для нас это был настоящий пир — целых три рубля! В общем, детьми мы знали цену каждой копейки.
О материальном в стране Советов
— Когда вы завели собственную семью, бережливость уже вошла в привычку?
— Женившись, я стал все деньги отдавать жене, а уже она ими распоряжалась. Но дорогие покупки, конечно, обсуждали вместе. Например на свой первый цветной телевизор я оформлял кредит. А до этого на черно-белый телевизор мы копили несколько месяцев. И когда детишек надо было готовить к школе, тоже приходилось откладывать. Порою денег не хватало, но у чужих людей мы никогда не занимали, лишь иногда перехватывали у наших родителей.
— Значит, к друзьям за деньгами никогда не обращались?
— Нет, такого не было. В студенчестве у меня всегда в кармане водились деньги, и это ребята постоянно у меня занимали. Когда я чувствовал, что деньги кончаются, то шел калымить. А вообще — я почти постоянно работал. И дворником, и зольщиком, и кочегаром. Да и ребята вокруг тоже подрабатывали, это было в порядке вещей. Тем более среди них было несколько детдомовцев, им-то вообще не на кого было рассчитывать.
— А деньгами вас когда-нибудь награждали?
— Да, я хорошо помню свою первую денежную премию. Это было в 1970 году, после 4-го курса я проходил полугодовую преддипломную практику в Колыванском районе Новосибирской области в колхозе «40 лет Октября». И по итогам весенних посевных работ председатель колхоза премировал меня 35 рублями. Я был уже семейный человек, жена с дочерью жили тогда у тещи, и я отпросился к ней на три дня. А в деревне, где я работал, в магазине продавалась тушенка «Великая китайская стена», сгущенные сливки и развесной шоколад — по 6 рублей 50 копеек за килограмм. И вот я на эти 35 рублей набрал тушенки, сгущенки, шоколада и отвез все это жене с ребенком.
— Трудно тогда все-таки было с материальным достатком, особенно в деревнях…
— Сейчас это кажется уже диким, но в то время даже колбаса считалась деликатесом, её в деревнях не продавали. Хотя у нас в Яшкино был небольшой мясокомбинат и там колбаса была. Да и вообще в Кемеровской области снабжение было чуть получше.
Про цыган, кризис и детей
— Когда вы в семье впервые почувствовали, что с деньгами стало получше?
— Где-то с середины 60-х годов жизнь в стране стала налаживаться, родителям, работавшим на птицефабрике, по итогам года начали платить приличную 13-ю зарплату, которую они откладывали на сберкнижки. Однажды, помню, они собрались купить мебельный гарнитур, накопили около тысячи восьмисот рублей. И вот как-то в дом пришли цыгане, мама их стала угощать, потом цыгане ушли, никто не хватился проверять деньги. А когда родителям сообщили, что пора выкупать мебель, мама вдруг обнаружила, что свертка с деньгами, запрятанного в комнате в шкафу с одеждой, уже нет. Видимо, пока она угощала гостей, кто-то из цыганских ребятишек обшарил комнату и утащил всю пачку. Жаль, что нашего деда тогда уже не было в живых, он был родом из Одесской области и хорошо знал цыганские повадки.
Ну а мы с женой завели собственные сберкнижки, когда я уже жил в Томске и работал в «Сельхозхимии». Нам тоже стали платить 13-ю зарплату, и мы решили откладывать на автомобиль. К началу 90-х накопили семь тысяч, а потом цены на машины стали расти, жена почувствовала, что с деньгами в стране творится что-то неладное, и сняла половину суммы — купила себе шубу. Я сомневался, возражал: «Может, все-таки побережем деньги и купим машину?» Но она решила иначе, а в итоге оставшиеся от покупки шубы сбережения так и сгорели. Жена мне об этом до сих пор напоминает. Ну а тесть с тещей потеряли тогда двадцать тысяч! И государство начало какие-то копейки выплачивать по тем сгоревшим вкладам, только когда моего тестя уже не стало.
— Значит, вашу семью кризис тоже затронул?
— Да, прошелся немного. Хотя те, кто накануне конца Союза брали большие кредиты, потом наоборот остались в выгоде. Знаю, что некоторые брали ссуды тысяч в 40-50, а потом, благодаря инфляции, в один месяц рассчитывались. Ну а я купил свой первый автомобиль — «шестерку» — в 1995 году, когда уже работал губернатором.
— Вы учили своих детей обращению с деньгами, бережливости?
— Думаю, что правильное отношение к этому должно впитываться с молоком матери. Если ребенок видит, как в семье относятся к деньгам, понимает, что у родителей нет нетрудовых доходов и каждая копейка достается с кровью, у него это отложится. Мой сын сейчас является казначеем в своей семье, а дочка — в своей. Знаете, когда мы с семьей жили на Каштаке, дети любили ходить со мной в магазин за продуктами. Жена выдаст мне 10 рублей, а я им накуплю лимонаду, мороженого. Жена потом ругается, зато детям такие походы нравились. А когда в Новосибирске стали выпускать пепси-колу и фанту, я привозил им оттуда сразу несколько ящиков.
О банках и борьбе с пирамидами
— В 90-х страну сотрясали бунты обманутых вкладчиков, прогоревших на МММ, «Властилине», Хопер-инвесте, но в Томской области масштабных потрясений не было, как их удалось избежать?
— Потому что мы боролись с этими пирамидами, я всегда четко понимал, что это мошенники. Кстати, неподалеку от областной администрации размещалась одна такая контора, кажется Хопер-инвест. И вот однажды мне сообщают, что там готовят к отправке 12 мешков наличных денег. Так и не понял, как они собирались это сделать — то ли по почте, то ли на транспорте. Сразу же позвонил начальнику налоговой полиции Владимиру Котлярову, они устроили обыск и тормознули эту операцию. Но ведь в те времена закон не давал нам особой возможности эффективно бороться с этим злом. Все, что не запрещено, то разрешено, поэтому мошенники действовали кругом почти легально, прокуроры и милиция ничего не могли сделать. Однако пирамиды работали настолько нагло, что не только обирали людей, но, разумеется, не платили налоги государству. На этой промашке мы их и ловили, вменяя сокрытие налогов. Поэтому в Томске особого расцвета таких контор не было.
— А кто-нибудь из ваших родственников соблазнился в 90-е покупкой акций типа МММ или Хопер-инвест?
— Что вы, нет конечно! Но вот знакомые попадали. Например председатель колхоза в Шегарском районе, хороший степенный мужик, приходит однажды на прием и просит: «Помоги, пожалуйста!» Выясняется, что пролетел с этим «Хопром». «Ну как же ты так?», — спрашиваю. Отвечает: «Но ведь они такие хорошие проценты дают, хотелось денег срубить!»
— В прошлые времена ведь и банки были не особо надежные, доверяете ли вы им сегодня?
— Конечно, сейчас мы доверяем только лучшим, у меня сбережения хранятся в Сбербанке, у супруги пенсия в Газпромбанке.
— Многие ищут разные инструменты сохранения средств, кто-то вкладывается в валюту, золото, недвижимость, ценные бумаги. Вы этим пользуетесь?
— Нет, наши пенсии просто переводятся на банковский счет, копятся какие-то скромные проценты. В общем, не рискуем и храним деньги по старинке.
О молодежи и новых временах
— Когда на заре 90-х вас впервые выбрали губернатором, люди не стремились в чиновники ради денег. Те, кто хотел зарабатывать, шли в бизнес. А сейчас молодежь в поисках стабильного заработка идет во власть. Наверное, это все-таки нехорошая тенденция?
— Да, не очень хорошая. В бизнесе ведь рискуют своим рублем, а на службе — государственным. Когда я стал губернатором, то с большим трудом набирал людей в аппарат областной администрации. Хотелось сделать своим заместителем по промышленности кого-то из опытных директоров заводов, первым позвал Юрия Гальваса. А они все отказывались, им казалось, что легче пережить тяжелые времена рядом с заводской трубой. Но чем дальше, тем дела у них становились все хуже и хуже. Я сумел переманить только директора завода измерительной аппаратуры Юрия Александровича Пелявина, которого знал по Первомайскому району, где его завод шефствовал над одним из колхозов. И то мне пришлось его долго уговаривать. Это было понятно — никаких рычагов у власти тогда не было, проблем кругом масса, а зарплата небольшая, да и ту инфляция съедает.
— Как вы полагаете, кто сегодня должен знакомить людей с финансовой грамотностью — семья, школа, государственные институты?
— Думаю, обращению с деньгами нужно учить комплексно — и в семье, и в школе. Другой вопрос — с какого возраста? Но в школе эти знания должны даваться обязательно, а затем эту миссию обязано принимать и государство. Потому что даже мне, вроде бы не с улицы человеку, не всегда просто разобраться в регулярно появляющихся банковских продуктах. Но люди ведь должны ориентироваться в них, тем более, что сама обстановка вокруг вынуждает быть внимательным. Я вот смотрю на своего младшего внука, ему будет всего 11 лет, но он вовсю живо интересуется этим. Современные дети уже в школе учатся думать и считать деньги, и это, наверное, правильно.