Первые ценные бумаги стали использоваться в хозяйственном обороте Российской империи еще в XVIII веке. Векселя в России появились в конце XVII в. как средство облегчения экспортно-импортных операций.
«…почитаются наипаче заимного письма»
После образования в 1703 г. Петербургской биржи векселя стали достаточно активно на ней обращаться. В 1711 г. архангельскому вице-губернатору было предписано сообщать в столицу о вексельном курсе в городе, который являлся в то время одним из центров внешней торговли. В 1729 г. в России был выработан первый Вексельный устав, на содержание новелл которого сильно повлияло немецкое право. Неслучайно русское слово «вексель» происходит от немецкого Wechsel — обмен, переход. Этот устав делился на три части:
1) о векселях купеческих;
2) о векселях казенных;
3) вексельные образцы.
Главное внимание здесь уделялось переводным и казенным векселям, которые использовались уже при Петре I для переводов казенных денег внутри страны. Раздела о казенных векселях не было ни в одном зарубежном вексельном уставе — это была правовая новация.
Любопытны мотивы, вызвавшие сочинение Устава: «Вексельный устав сочинен и выдан вновь ради того, что в европейских областях вымышлено, вместо перевозу денег из города в город, а особо из одного владения в другое деньги переводить через письма, названные векселями, которые от одного к другому даются или посылаются; и так действительны есть, что почитаются наипаче заимного письма, и приемлются так, как наличные деньги; а за неплатеж штрафуются многими пред займом излишними процентами, ибо из того пользы происходят следующие: 1) от перевозу деньгами расходу освобождаются; 2) опасности путевой нет; 3) торгующие векселями прибытки получают; 4) сами владеющие государи в публичных своих негоциях из того видят пользу и способность, когда понадобятся в чужих краях деньги, то через вексели получают. Генерально усмотрено, что сей наилучший способ есть, дабы из государства серебра и золота не вывозили, также всему регулярному купечеству без векселей обойтись не можно».
В Уставе были зафиксированы формы (образцы) векселей с толкованием, так как мало законодательно ввести вексель, нужно и народ научить обращаться с новым инструментом, а для этого необходимо было поставить действительность векселя в зависимость от соблюдения объявленных форм. «В векселях включаются следующие персоны: первый — векселедавец — тот, кто дает вексель о платеже в ином городе или в иной земле по договору с переводителем; второй — переводитель, который отдает деньги векселедавцу и возьмет вексель; третий — подаватель — тот человек, к которому оной вексель послан для принятия денег; четвертый — акцептователь или приниматель векселя, который вексель примет и акцептует, т. е. на векселе подпишет, что платить будет, и во время постановленного срока деньги заплатит. В иных векселях и меньше персон написано быть может».
Главным предметом определения был вексель переводной, а не простой. Согласно воззрениям, господствовавшим на Западе, указание валюты представлялось необходимым. Обязываться векселями дозволено было как «самим купечеству, так и прочим, кто через векселя деньги будет переводить, брать и отдавать тем». Следовательно, вексельная дееспособность распространялась на купцов и на лиц, вступающих с ними в юридические отношения.
На протяжении XVIII в. в российском праве появилось более 70 законодательных актов по вопросам вексельного обращения, что было связано с постепенным расширением сферы применения векселей. Интересно, что население быстро нашло векселям особое применение. Фиктивные «заемные письма» успешно заменяли «барашка в бумажке», т.е. использовались для дачи взятки чиновникам. В 1740 г. обеспокоенное процветанием мздоимства правительство «для прекращения взятков под видом векселей» запретило всем, находящимся «у дел», принимать векселя — «никаких ни у кого».
«Ничто другое значить могут, как даваемые о заемных денгах кабалы»
В XVII—XVIII вв. на территории западных губерний Российской империи, прежде всего присоединенных от Польши, в деловом обиходе уже были популярны ценные бумаги. Во многом они напоминали вексель и использовались для денежных займов. Слово «облиг» (облег, облек, облекг), так назывались эти долговые расписки, происходит, вероятно, от латинского obligatio — обязательство. Облиги были тесно связаны с магдебургским правом. Это феодальное городское право, сложилось в XIII в. в г. Магдебурге (отсюда и название), позднее оно распространилось на Восточную Германию, а затем через Чехию, Польшу и Литву пришло в Белоруссию и Украину (XV—XVI вв.). В славянских землях его часто называли «немецким правом».
В левобережной Украине магдебургским правом пользовались Киев, Чернигов, Нежин и некоторые крупные города. Почти на все перечисленные поселения, вошедшие в состав польского государства, распространялось магдебургское право. При присоединении к России в 1654 г. Малороссия получила подтверждение нерушимости своих прав, а в 1665 г. украинским городам были выданы жалованные грамоты на магдебургское право. В XVIII в., уже после принятия Вексельного устава 1729 г., в Гетманщине одновременно сосуществовали облики, основанные на давней украинской традиции и заимствованные из Западной Европы векселя.
Поскольку в это время сохраняли силу нормы российского права, зафиксированные в «Соборном уложении» 1649 г., то в правовом сознании облики и векселя воспринимались как аналоги долговых кабал. Так, понятия «облик»,«облигация» и «облигационное письмо» были тождественны. Как отмечалось в одном из документов, относящихся к 1770 г., облигационные письма «ничто другое значить могут, как даваемые о заемных денгах кабалы».
Для уверенности в уплате денег при выдаче облика необходимо было предоставление кредитору права на определенное имущество должника вплоть до его задержания. Если имущественного обеспечения займа не существовало, использовалось поручительство, и облик надлежало подписать нескольким зажиточным гражданам.
Продолжая традицию польского права, поручителем могло стать только лицо, владевшее недвижимым имуществом, размер которого должен был покрывать размер долга. Однако сложности, сопровождающие процесс доказательства получателем своей состоятельности, сделали имущественное обеспечение облика неудобным, и скоро в Украине появились более простые формы обеспечения займов под залог движимого и недвижимого имущества. Недвижимое имущество либо сразу поступало в распоряжение кредитора, либо через то время, на которое предоставлялся заем. Если должник не возвращал долг, кредитор обращался к представителям правительства, которые выдавали «причинное письмо», а если и после этого долг не возвращался, выдавалось «арестное письмо» и недвижимость переходила к истцу.
Кроме того, в функции магистратских судов входило рассмотрение вопросов о несогласовании в сроках уплаты долгов. Иногда облик предполагал отработку долга или личную зависимость должника. Как правило облик погашался в присутствии представителей полковых или сотенных властей. Погашение могло быть частичным (при этом происходило переписывание остатка неуплаченной суммы). Если участником облика был иностранец, Генеральная канцелярия требовала переводить текст на соответствующий иностранный язык. В XVIII в. облики приобрели наибольшее распространение, хотя они выписывались лишь на сумму, превышающую 12 руб. «Не давая векселю пред облигом преимущества» Облик как форма долгового обязательства существовал и после опубликования первого Вексельного устава Российской империи. Хотя для украинских купцов (как и для иностранцев, осуществлявших торговые операции в Украине) облик выполнял функцию векселя, он имел силу лишь в границах Гетманщины — российские купцы старались его не принимать.
Тем не менее, в середине 1760-х гг. в Малороссии была распространена практика, когда греческие негоцианты — подданные Российской империи — выдавали российским купцам вместо векселей облиги согласно привилегии, полученной по императорскому указу от 15 декабря 1763 г. В 1766 г. публичный нотариус г. Нежина Козин, обратившийся от имени российских купцов в Комиссию о коммерции, обратил ее внимание на то, что в результате такой замены казна не получает платежей за опротестованные векселя, а российские купцы — ни основной суммы, ни процентов. Кроме того, российские купцы, принимая облиги на греческом языке, рискуют быть обманутыми и разоренными, тем более что их обращения в Греческое братство о взыскании денег по облигам «часто без успеха остаются».
Надо отметить, что г. Нежин уже в середине XVII в. становится заметным торговым центром. В 1649 г. это центр управления одного из больших малороссийских полков, Нежинского полка, остававшийся им до 1782 г. В то время город имел 1 623 двора и 11 104 жителя, в том числе 765 греков. Последние стали привозить в левобережную Малороссию разные «турские» товары уже в первой половине XVII в. Богдан Хмельницкий, желая еще более «приохотить» их к привозу товаров, первый положил им льготы. Им покровительствовали и следующие гетманы.
При Мазепе греки образовали «греческое церковное братство». Дарованные гетманами льготы греки сохранили и при введении, при Екатерине II. Рассмотрев проблему, Комиссия о коммерции направила в Сенат свое представление, в котором отметила, что, хотя облиги и даются вместо векселей, но делается это по добровольному согласию обеих сторон, а если российские купцы не станут принимать облиги, то греческие купцы будут вынуждены выдавать векселя. Что же касается языка, на котором выписываются облиги, то российские купцы «властны» требовать использования русского языка, который греки «конечно разумеют».
Основной вывод Комиссии был следующим: «облиги… надлежит оставить в настоящей их силе, не подвергая оныя под вексельныя узаконения». Сенат с этим мнением согласился. Через два года (в ноябре 1768 г.) в Сенате вновь рассматривался вопрос об облигах. В этот раз запрос исходил от киевского генерал-губернатора Федора Воейкова, к которому в свою очередь с аналогичным вопросом обратился киевский магистрат. Городские власти ссылались на многочисленные обращения мещан в связи с тем, что на одном должнике иногда бывают разные обязательства — векселя и облиги.
В результате кредиторы, имеющие на руках векселя, просят на основании Вексельного устава удовлетворения своих требований в первую очередь, а те, у кого имеются облиги, утверждают, что эти обязательства должны погашаться по Магдебургскому праву. Рассмотрев вопрос о приоритетах, Сенат постановил по поступающим в Киевский магистрат вексельным искам поступать в соответствии с Вексельным уставом, а по облигам — по Магдебургскому праву, «не давая векселю пред облигом преимущества».