В конце лета культурный Томск облетела новость: неизвестный бизнесмен из Новосибирска купил две квартиры в старом деревянном доме и решил устроить в одной из них свободный для посещений музей профессорского быта эпохи Серебряного века. Прежде в нашем городе доминировали два варианта обхождения с деревянной исторической архитектурой: она либо горела, либо сдавалась в аренду «за рубль» с целью дальнейшей реставрации. Какую выгоду пришлый человек ищет в превращении старого деревянного многоквартирника в образцовый культурный объект, мы попытались узнать, посетив будущий музей.
Досье
Илья Атапин, 50 лет. Предприниматель и коллекционер со стажем из Новосибирска. Половину своей жизни собирает антиквариат и мебель XIX-начала XX века. В Томске поселился пять лет назад, после поступления сына на исторический факультет ТГУ. Сейчас сын учится в магистратуре в Санкт-Петербурге, а Илья намерен превратить одну из своих квартир в оригинальный открытый культурно-просветительский проект.
Объект
Двухэтажный деревянный дом по улице Кузнецова, 30, построенный в начале ХХ века по проекту знаменитого архитектора Оржешко в стиле модерн с элементами народной архитектуры. Все четыре квартиры в доме изначально предназначались для томской профессуры. Здесь жили композитор Эдисон Денисов, сибирский радиофизик профессор Владимир Кессених и другие известные люди. В собственности Ильи Атапина сегодня находится половина дома, где в трехкомнатной квартире площадью 90 м2 воссоздан интерьер гостиной, спальни и кабинета представителя сибирской университетской среды начала ХХ века.
Планы
По словам томского искусствоведа и краеведа Екатерины Кирсановой, одного из авторов культурного проекта, открытие квартиры-музея намечено на октябрь. Предполагается проводить по три экскурсии в день, каждая примерно на десять человек, по расписанию. Разрабатывается сайт для записи участников мероприятий. Помимо экскурсий, музей будет открыт для лекций, чаепитий, рождественских вечеров, демонстраций частных старинных коллекций. Все предметы здесь можно трогать, а на стульях и диванах сидеть.
Цена и выгоды
Квартира была приобретена Ильей Атапиным за 4 миллиона рублей, ее ремонт обошелся еще в 1,5 миллиона. Оценить всю обстановку — старинную мебель, книги, журналы, столовые приборы и прочее — затруднительно, поскольку вещи приобретались на протяжении трех десятилетий, а стоимость реставрации предметов тогда и сейчас отличается на порядки. Коммунальные расходы по квартире оцениваются ежемесячно в 8-10 тысяч рублей. Хозяин не ищет значительных прибылей от своего культурно-просветительского проекта: если удастся окупить лишь «коммуналку», этого будет достаточно.
«Под вальсы Шуберта и хруст французской булки»
Вход в музей-квартиру — прямо с улицы, что уже необычно для большинства исторических зданий, куда со времен Швондера принято заходить с черного хода. В светлой просторной гостиной старинная мебель — диван, оттоманка и ломберный столик — профессура, оказывается, развлекалась игрой в карты.
— Продували казенное жалование? — спрашиваю хозяина бывших профессорских хором Илью Атапина.
— Оно у них было хорошее, не то, что сейчас: получали по 50 % надбавки за северный стаж. К тому же подрабатывали платными лекциями.
На столике лежат иллюстрированные журналы времен Первой мировой войны, на стене — настоящий отрывной календарь 1909 года с милыми анекдотами того времени и рецептами блюд, о которых сегодня уже никто не помнит. Илья Атапин говорит, что первое официальное упоминание об этом доме относится к 1911 году, но в реальности он, похоже, на пару лет старше.
— Здание строилось как доходное и его сразу приспособили под сдачу четырех квартир университетской интеллигенции. Место очень выгодное, рядом располагались доходные дома небезызвестной в Томске Марии Петровны Карболовой. Ее брат, подполковник Сибирского стрелкового полка, воевал в русско-японскую. Она умерла где-то в 1909-м, и все досталось ее наследникам, а они пригласили Оржешко, который построил на этом месте здание в стиле модерн.
Во время Гражданской войны здесь, по-видимому, квартировали колчаковские офицеры: при реставрации на чердаке нашли остатки мундиров, офицерские наградные шашки, винтовочные патроны, погоны поручиков и мичманов колчаковской военной флотилии. После Гражданской войны просторные помещения разбили на 12 комнатушек, превратив в общежитие-коммуналку для той же профессуры. Сегодня в своей части дома я вернул первоначальную планировку.
На стенах гостиной висят фотографии томичей начала века. На одном снимке — мальчик-гимназист в 1907 году, на другом — он же, но уже спустя четыре года, студент-политехник. Фото очень качественные, и люди на них с несовременным спокойным выражением лиц, горделивой посадкой головы и говорящим живым взглядом.
— Некоторые снимки навевают печаль. Видишь на них молодые и счастливые лица, а на обороте подпись: «Маша и Петя, убиты в 1920 году», — комментирует Илья.
Комнаты освещаются электрическими лампами, переделанными из керосиновых местными умельцами еще в дореволюционные времена. На одной из стен висит простенькая картина с видом какого-то невзрачного серого домишки. Видя мое недоумение, Илья Атапин поясняет:
— Сама по себе картина особой ценности не имеет. Но ее написала Августина Капустина, учившаяся рисованию вместе с Врубелем чуть ли не у самого Шишкина. Талантами она не отметилась, зато у нее был старший брат Саша по фамилии Попов — тот самый, изобретший радио. Он из-за нее приезжал в Томск и, похоже, попутно телефонизировал его. Сама же она вышла замуж за профессора Капустина. Тот, в свою очередь, был любимым племянником Менделеева, которого приглашали ректором в Томский университет.
Однако великий химик отказался и предложил вместо себя племянника-профессора. Капустин же переехал из Омска, где его папа — известный в те времена человек — однажды приютил у себя квартирантом Фёдора Достоевского. Писатель даже изобразил впоследствии Капустина-старшего в некоторых своих произведениях. Вот вам и цепочка, которая прослеживается при взгляде на эту простенькую картинку Капустиной «Наш дом». От Врубеля и Попова к Менделееву и Достоевскому. У вас в Томске вообще в избытке таких поразительных историй, но здесь этого совсем не ценят. Впрочем, это общая для России проблема.
Ушедшая эпоха на ощупь
Рядом с гостиной в квартире находится спальня, которую совместили с кабинетом. Кровать истинно купеческая — резная, массивная, хотя и узковатая даже по нынешним меркам — для тощей, но высокоинтеллектуальной публики. Печки в доме сохранились, но уже не действуют.
— Всю мебель и вещи я покупал в Новосибирске, хотя родом они из Томска. Просто многие учреждения и люди в 30-е годы переехали отсюда в Новосибирск. Часть предметов куплена в Петербурге. Оценить их сейчас довольно сложно: смысл реставрации в том, что она обходится в разы больше, чем изначальная вещь. Простой венский стул может стоить тысячу рублей, а хороший реставратор возьмется работать над ним минимум за три, а то и пять тысяч. Но главное — нужно еще разыскать людей, способных на такой кропотливый труд.
Вот раскладывающийся ломберный столик, обитый изнутри зеленым сукном, на котором записывали мелом счет. Он может стоить до десяти тысяч, а с реставрацией — как договоритесь. В Москве или Питере вообще цены заоблачные. Когда я впервые принес туда предмет, чтобы прицениться, мне ответили: «А ты откуда? Из Новосибирска? Ох нет, ты лучше в Сибири кого-нибудь найди, а мы тебе даже цену предлагать не будем, чтобы не испугать».
— А в Новосибирске и Томске остались хорошие реставраторы?
— В Томске знаю только одного, в Новосибирске — больше. Но они помогают мне по дружбе, поскольку реставрация им вообще не выгодна, проще сделать новую мебель «под старину». То же самое и с часовщиками: тех, кто может починить большие механические часы, почти не осталось. Мне нравятся многие вещи чисто из утилитарных соображений. Вот мы сидим на оттоманке, она вся разбирается и на ней можно спать, почему сейчас такую не выпускают?
— А в Новосибирске пользуется спросом дореволюционный быт?
— Думаю, даже больше, чем в Томске. Но у нас нет роскошных деревянных домов, как здесь. По крайней мере, таких, где можно сделать что-то подобное, я не видел. В Новосибирске они все в муниципальной или федеральной собственности, но аренда не интересна. Многие старинные строения навсегда изувечены перепланировкой, их уже не восстановишь. А этот дом ценен даже по томским меркам еще и тем, что в нем сохранилась парадная — таких сейчас вообще единицы. Ведь что делали в советское время? Оставляли черный вход, а парадный перекрывали и делали там еще одну квартиру.
О ценностях — одноразовых и вечных
Столовая в квартире-музее под стать всему помещению — большая и светлая. На белоснежной скатерти старинные серебряные приборы из Польши, которая входила тогда в состав империи, и фарфор. Величественная буфетница резного дерева, на стенах — подлинные гравюры.
— Я собирал эти предметы более 20 лет, но не как фанатик-коллекционер, а просто покупал то, что нравится. Такой же интерьер и в моей новосибирской квартире, сын вырос среди подобных вещей, неудивительно, что он стал историком. Все считают, что раньше в таких деревянных домах жили примитивно, а на самом деле — широко и просторно. Вот здесь потолки сейчас четыре метра, а были еще выше, поскольку из-за ремонта перекладывали пол.
Мне вообще не понятны современные квартиры, которые продают как элитные, по 100 тысяч за «квадрат». Там плитка китайская, синтетика и пластмасса, потолки ниже, и все восхищаются: «Вот роскошь». А в чем же роскошь-то? Со старой обстановкой просто не сравнится, ведь все отвыкли от высоких светлых комнат с длинными окнами, привыкли к клетушкам с низкими потолками.
В Новосибирске я 20 лет жил в больших комнатах и здесь уже пять, я хотел бы, чтобы другие поглядели, в чем заключается настоящая роскошь. Многие даже не знают естественных стандартов, им нужен толчок, чтобы открылись глаза на здоровые условия проживания.
Какой финансовый «выхлоп» можно ожидать от устройства в этом уникальном доме квартиры-музея? По словам Ильи Атапина, лично он будет доволен, если удастся покрыть текущие коммунальные расходы, а о какой-либо большой прибыли речи не идет.
— Не вижу смысла вваливать большие деньги в покупку и ремонт квартиры, ее интерьер, чтобы потом драть с посетителей большие деньги за входной билет. Проще было бы поставить какой-нибудь коммерческий ларек или сдавать это помещение в аренду, с дешевой мебелью. Этот проект исключительно для души. Мне недавно исполнилось 50 лет, подумалось: я живу в окружении хороших вещей и в достойной обстановке, почему бы не познакомить других людей с тем, что является нормальными культурно-бытовыми условиями для этого города? Хочется, чтобы здесь закрутилась творческая жизнь, чтобы сюда приходили интересные люди, а этот интерьер и предметы вдохновляли их на оригинальные просветительские проекты.
Ведь эта идея не моя — аналогичные частные музеи существуют в других городах России, и опытные люди помогают мне советами. Например, в Томске есть коллекционеры старинных предметов быта, и об их собраниях мало кто знает, им просто негде выставляться. Почему бы не проводить эти выставки здесь, в естественной для них обстановке? Многие просто не догадываются о ценности той или иной вещи, не знают, что раньше, в допотребительскую эпоху, все эти предметы несли куда больший смысл. Сегодня все не так.
Знаете, что первое бросаются здесь снимать посетители? Пластиковые электрические выключатели на стенах «под старину», которые я накупил по дешевке за 200 рублей! Глядя на них, все ахают, хотя квартира наполнена множеством уникальных вещей более чем столетнего возраста. Почему всегда замечают не то, что на самом деле удивительно?