Индустриализация в России происходила в XIX веке, и детский труд задействовали при этом очень широко. Но до начала индустриализации крестьянским детям тоже приходилось работать с семи лет. А после введения первых законов об охране детского труда промышленники годами нарушали трудовое законодательство и заставляли детей работать за копейки.
«Зажгли лучины и, взяв их по пучку, опустились в рудник. Сырость увеличивалась, на ступенях лестницы образовалась грязь <...> Вода из помпы брызгала на лестницу и идущих по ней... Вдали, в самом краю пещеры, по стенам виднелись ночники рудокопов, вроде светящихся червячков; сами же рудокопы были едва заметны... Сырость здесь очень велика... Рабочие в рудниках чухны. Они работают день и ночь, в две смены! <...> Подле этой шахты есть здание, где множество мальчиков разбивают на мелкие куски вынутую из шахты руду и ее сортируют». Это воспоминания генерал-лейтенанта Александра Андреева о посещении рудника недалеко от Ладожского озера.
Время — между 1858 и 1866 годами. В Российской империи семимильными шагами шло развитие промышленности. Дети из рабочих семей трудились наравне с родителями в рудниках, шахтах, на заводах и фабриках. В России того времени это считалось само собой разумеющимся.
Конечно, детский труд использовали задолго до открытия первых фабрик и рудников. Как и в любом аграрном обществе, дети крестьян ежедневно работали с родителями и дома, и в поле. Но с началом индустриализации их труд превратился в невыносимый: дети работали больше 12 часов, недосыпали и недоедали. Высокая смертность среди несовершеннолетних рабочих тоже считалась обычным делом.
«В 4 часа разбудят, на лошадь посадят»
Еще до промышленной революции крестьяне и ремесленники рассматривали своих детей прежде всего как дополнительную трудовую силу. Семья была своеобразной рабочей артелью, в которой задействовали любые хоть сколько-то умелые руки. Иначе прокормиться было просто невозможно.
До семи лет ребенок считался «дитем», но и тогда у него были свои обязанности: мести полы, смотреть за домашней птицей, кормить кур и собирать яйца. Девочки присматривали за младшими детьми, меняли пеленки и т. п. В записках корреспондента из Орловской губернии говорится: «В деревне нередко встретишь 5-6 летнюю няньку».
В заметках о Владимирской губернии: «Девочки нянчат маленьких детей, качают их на руках, сами сидя на полу, так что по виду нянька не больше того ребенка, которого держит на коленях». Мальчиков с 6 лет учили плести лапти, с 7 лет — заготавливать дрова вместе с отцом. Девочек в это время учили прясть и шить, к 12 годам они уже самостоятельно изготавливали белье для младших братьев и сестер, ткали с матерями холсты.
В крестьянской семье важно было уметь обращаться с лошадьми. Сидеть верхом учили с 4-5 лет, обычно обучали мальчиков, но если не было сыновей, то и девочек. В 7-8 лет дети уже ездили на лошади и помогали бороновать — рыхлить почву. Жительница Костромской области вспоминала: «Лет с 7 боронили. В 4 часа разбудят, на лошадь посадят. Упаду с лошади, отец шлепнет и опять посадит». К 10 годам на детей ложилась значительная часть ухода за лошадьми, а подростков отправляли на ночной выпас.
Рано детей брали на сенокос и жатву — с 8-10 лет. Здесь они не могли выполнять работу наравне со взрослыми, но собирали снопы сена и понемногу учились срезать рожь, овес и т. п. Жительницы Смоленской области вспоминают, что лет в 9 они выходили полоть лен. «А косить мы начинали лет с 13, но сначала уж сзади больших».
На Русском Севере и в Сибири, где охота, рыболовство и т. п. были не менее важны, чем работа в поле, детей рано обучали промысловым занятиям. Уже в 8-12 лет мальчики становились частью промысловой артели, куда обычно входили все мужчины села от подростков до стариков. К 15 годам подросток уже умел вести хозяйство и считался заменой отца во время болезни или отлучки.
С началом промыслового сезона, когда отцы, например, уходили в леса добывать мясо и шкуры, подросток брал на себя все весенние полевые работы. Он самостоятельно обрабатывал участок, а потом отправлялся помогать отцу или нанимался в работники на другие участки. В этом возрасте подросток уже получал плату, равную взрослой, хотя взрослым он считался лет с 17.
Чем быстрее раскручивался маховик индустриализации, тем больше крестьянских семей попадало на фабрики и заводы. Одни уезжали сами, других отправляли принудительно. На производстве каждого члена семьи и детей в том числе рассматривали как полноценную рабочую единицу.
«41 робят молодых»
Строившийся Санкт-Петербург должен был стать центром нарождающейся промышленности. Своих людей, обученных ремеслам, в молодом городе было недостаточно. В 1710 году Пётр приказал губернаторам отправить в Петербург «на вечное житье» 2 500 мастеровых — столяров, слесарей, кузнецов и т. д. Вместе с ремесленниками должны были отправиться их семьи. Предполагалось, что жен и детей тоже обучат ремесленному мастерству и устроят на работу.
Еще не успели набрать достаточно людей в Петербург, как возник недостаток рабочих рук на Тульских заводах — главных оружейных заводах страны. В 1712 году вышел еще один указ: губерниям нужно было предоставить людей еще и в Тулу. Только в этот раз выбрать «молодых робят» — подростков с 15 лет, которые уже обучены и кузнечному, и столярному делам. А на заводах их собирались научить изготавливать ружья и пистолеты.
В указе говорилось, что губернии должны не только прислать людей, но и снабдить их средствами. В действительности же подросткам не выдавали денег ни на дорогу, ни на питание и проживание.
Дети закономерно боялись предстоящего пути и заводской работы. Некоторые пытались сбежать. Например, Московская губерния набрала 55 человек «из рекрут малолетних» и отправила на Тульские заводы. Двое из этой партии сумели сбежать по дороге, двое умерли в дороге, еще шестеро заболели в пути — на заводе их признали негодными для работы. Московской губернии пришлось выслать вторую партию подростков — 24 человека, из них 7 сбежали. Киевская губерния отправила 30 подростков, из них сбежала почти половина. Казанская губерния набрала для тульских заводов «41 робят молодых», сбежали 22 подростка.
Но даже побег не всегда спасал детей от принудительного труда на фабрике или заводе. Осушка болот, строительные работы в Петербурге, развивающееся производство в центральной части страны требовали все новых и новых рук. Беглых крестьян, и взрослых, и детей, ловили и отправляли на эти работы.
Например, винные подрядчики Рюмины и купец Сидор Томилин обнаружили в 1713 году залежи руды и построили чугунолитейный завод. В 1720 году на их производстве было 124 ученика из ремесленных, крестьянских и солдатских семей. Этого было недостаточно. Пётр указал им «во ученье брать в Москве и на Рязани из бедных малолетних, которые ходят по улицам и просят милостыню, и тем ученикам быть при том деле до совершенного возраста». В итоге детей задерживали на улицах, отправляли работать на завод и не отпускали до совершеннолетия. Некоторых и вовсе прикрепляли «на вечные времена».
«И в прочих легких работах бывают»
Хотя законов, которые ограничивали бы детский труд, в то время еще не было, но предполагалось, что дети, находящиеся в ученичестве при фабриках и заводах, будут именно учиться, а не выполнять ту же работу, что и взрослые. На деле положение детей зависело от милости начальства.
В начале 1730-х годов Василий Татищев, начальник государственных заводов Урала и Сибири, предложил ввести для учеников обязательное обучение грамоте помимо прочего учения. Против этого высказался крупный уральский промышленник Никита Демидов. Он указал, что обучать грамоте можно только детей до 12 лет, и то если они сами пожелают. А старшие дети слишком заняты работой. Например, носят руду на «пожоги» — руду перекладывали дровами и древесным углем в кучах и три дня обжигали. И «в прочих легких работах бывают».
В 1742 году немецкий ученый и путешественник Иоганн Гмелин посетил Нижнетагильский завод и написал, что в мастерских дети от 10 до 15 лет выполняют не подсобную, а равную со взрослыми работу. Он же описывал, как на Невьянском заводе Демидовых мальчики 7-8 лет «выделывают из желтой меди чашки и другие сосуды».
К концу XVIII века на фабриках и заводах оказалось немало несовершеннолетних рабочих. Цифры менялись от предприятия к предприятию, на отдельных производствах дети составляли 40 % от числа работников. Например, на Екатеринославской суконной фабрике из 890 работников 66 были детьми 8-15 лет. Там же на чулочной фабрике из 163 рабочих было 8 детей 9-15 лет. На суконной фабрике в Казани в 1797 году работало 1 119 человек, из них 450 детей и подростков.
Промышленность продолжала развиваться стремительными темпами и к середине XIX века выросла настолько, что прежние рамки ее больше не удовлетворяли. Теперь уже стало привычным явлением, что прежние ученики при фабриках не просто обучались мастерству, а работали как взрослые. Это стало настолько обычным делом, что в 1811 году чиновник, проводивший инспекцию на Красносельской бумажной фабрике, указал в докладе на вопиющие непорядки: дети до 15 лет учились, но при этом не ходили на работу. Сенат распорядился, что все мальчики на фабрике должны работать с 12 лет.
Работа на бумажных и текстильных фабриках была довольно легкой по сравнению с работой на заводах. На патронном заводе в Петербурге в 1875 году дети 10-15 лет нарезали болты и гайки, разогревали заклепки, занимались формовкой, то есть постоянно взаимодействовали со станками и горячим металлом. На стеклянных заводах дети смазывали машины, шлифовали изделия, занимались сушкой песка, набирали на трубки комы стекла и даже сами выдували простые изделия.
В 1898 году на берегу реки Кумы построили бутылочный завод. Стеклодув Василий Мартыненко вспоминал: «Главная фигура на заводе — это стеклодув. Обмакнет он тяжеленную полуметровую металлическую трубку в ванне, намотает на нее ком расплавленного стекла и бежит к станку, выдует бутылку и передаст ее отбивщику, а сам бежит <...> за новой порцией стекла. Жара невыносимая <...> В таких же условиях находились и подсобные рабочие: повертывальщики, отбивальщики, смазыватели форм и относчики».
Работали на этом заводе по 12 часов. За одну смену изготавливали около 1 200 бутылок, за каждую сотню бутылок бригада получала 60 копеек. Эти деньги распределяли так: 2 рубля 60 копеек выплачивали стеклодуву, остальное раздавали подсобным рабочим. Повертывальщику — 24 копейки за 12 часов, относчику — 18 копеек и т. д. На подсобных работах здесь были дети, которых нанимали с 8-9 лет.
Подростков и детей нанимали даже на те производства, которые считались опасными для здоровья. Например, на табачные фабрики и спичечные заводы. В России на 1 000 рабочих спичечных фабрик приходилось 140 детей. В то время для изготовления спичек использовали белый фосфор. По замечаниям санитарных врачей на производствах, этот фосфор вызывал «заболевание костных тканей, выпадение зубов и омертвение участков челюстей».
Фабричный инспектор Иван Янжул указывал в отчетах, что в Москве и в Московской губернии немало предприятий с «дурным санитарным положением, массою больных лиц, с печатью вредного влияния производства на них, как, например, на спичечных фабриках, где макальщики фосфора, иногда молодые здоровые люди, — без признаков зубов и т. п.».
«7 копеек с пуда гильз»
Когда на фабриках не хватало рабочих рук, владельцы обращались в специально созданную мануфактур-коллегию с прошением найти им людей, потому что они «терпят нужду в рабочей силе». Часто в таких прошениях специально указывали, что особенно нуждаются в детях от 10 до 15 лет. Почему владельцы фабрик так хотели получить в работники несовершеннолетних? Потому что детям можно было меньше платить. Заработная плата напрямую зависела от пола и возраста. Ткачи на фабриках получали зарплату не ниже 4 рублей в месяц, ткачиха могла рассчитывать на максимальные 2 рубля 75 копеек. Дети и подростки получали меньше рубля. Например, на Екатеринославской суконной фабрике в 1806 году десятилетним выдавали жалование в размере 50 копеек в месяц.
Плата сильнее зависела от возраста, чем от квалификации. Если взрослый мужчина занимался низкоквалифицированной работой на суконной фабрике, например мотанием или витьем основ, он зарабатывал несколько рублей. Подростки на тех же позициях получали 1 рубль 20 копеек в месяц. На некоторых предприятиях и вовсе устанавливали границу заработной платы для несовершеннолетних. Так, на Ярославской Большой мануфактуре дети получали 1 рубль 44 копейки в месяц независимо от того, какую работу и в каком объеме они выполняли.
В 1885 году фабричный инспектор Владимирского округа описывал зарплаты на медно-латунном производстве. Мужчины-литейщики получали в месяц 20 рублей, взрослые печатники — 15 рублей, дети на тех же работах получали по 2 рубля в месяц. Хуже всего зарабатывали бляшечники: даже взрослым платили по 11 рублей, а дети получали только рубль в месяц.
В Петербургской губернии зарплата была выше, чем в других регионах. Дети тоже зарабатывали больше. В 1875 году в Санкт-Петербурге работал патронный завод, гильзовый отдел завода разместили на Васильевском острове. В отдельном цехе обрезывались патронные гильзы, этим занимались дети до 10-11 лет, сыновья и дочери петербургских рабочих. Рабочий день длился 15 часов. Оплата была сдельной, платили «7 копеек с пуда гильз» (примерно 16 кг). За бракованные гильзы назначали штрафы. В среднем за месяц ребенок зарабатывал 5 рублей с копейками, а после уплаты штрафов получал на руки 4 рубля. Эта зарплата считалась высокой.
Когда фабричные инспектора обследовали петербургские производства в 1883-1884 годах, то составили примерно такую картину зарплат в рабочей семье: рабочий на текстильной фабрике трудился по 12 часов и получал 20 рублей в месяц, а его десятилетняя дочь, которая работала на той же фабрике уже два года с таким же графиком, зарабатывала 7 рублей в месяц.
«Я оставался хозяину должен каждый месяц»
Что могли позволить себе несовершеннолетние рабочие на копеечные зарплаты? В основном — еду. В докладах фабричных инспекторов за 1883-1884 годы говорится, что в Серпухове в Московской губернии семнадцатилетний мальчик зарабатывал 7 рублей 75 копеек в месяц. «На харчи выходит» 4 рубля в месяц, на одежду и предметы первой необходимости остается 1 рубль 75 копеек, если эти деньги не уйдут на покрытие штрафов. Штрафы отнимали каждый месяц 10-15 % заработка, в самые тяжелые месяцы — 50 %.
Инспекция Боровичинского завода кирпичей в Новгородской губернии описывала в отчетах систему штрафов. На этом заводе дети 12 лет перетаскивали до 375 пудов глины в день. «Не всякий из них выдерживает работу до конца», — отчитывался инспектор. За отдых в неположенное время и за прогулы назначали вычеты. «Случается, что мальчик ни с чем уходит домой, так как получая в день средним числом 20 коп., он уплачивает за прогульный день 35 коп.»
Еще удобнее для фабрикантов было нанимать детей из сиротских домов. Их отправляли на фабрику в 12 лет, до совершеннолетия этим детям вообще не платили. Они трудились около шести лет только за одежду и еду. После окончания установленного срока повзрослевшие работники получали единовременно 25 рублей — считалось, что это достаточная плата за 5-6 лет работы.
Воспитанник Петербургского сиротского дома Василий Герасимов в 1861 году оказался на Кренгольмской мануфактуре в Нарве, которая тогда была частью Российской империи. Василию было 12 лет. В то время условия жизни рабочих на этой мануфактуре считались одними из самых тяжелых. Даже взрослые мужчины получали здесь по 9-14 рублей в месяц, женщины получали 6-12 рублей, подростки — 3-4 рубля.
Герасимов оставил записки с воспоминаниями о работе, где рассказывал, что свою зарплату он никогда не видел. Официально ему назначили жалование в 4 рубля, но на руки выдавали только 8 копеек, потому что из зарплаты каждого вычитали деньги на содержание — 6 рублей 50 копеек.
«Я оставался хозяину должен каждый месяц по 2 руб. 50 коп., — пишет Герасимов, — а иной раз и больше, так как с нас часто брали штрафные деньги за разные провинности, и эти штрафные деньги присчитывались к долгу».
Его зарплаты не хватало, чтобы погасить регулярные штрафы, и он каждый месяц оказывался в долгу перед мануфактурой. Штрафы назначали за любую провинность. Многие рабочие даже не уходили на обеденный перерыв, потому что боялись опоздать к началу работ.
9 копеек за коробок спичек
В 1894 году в Томске открылась фабрика братьев Кухтериных, известных томских купцов. На фабрике изготавливали спички. Местные рабочие немедленно встали в очередь на трудоустройство. Детей рабочих тоже нанимали, и многие начинали трудиться с 7-8 лет, хотя официально работа малолетних давно была запрещена.
Дети набивали спичками коробки. За один коробок платили 9 копеек — столько стоило одно яйцо на рынке. Детской нормой были 400 коробков. Набивать коробки требовалось так, чтобы ни одна спичка не упала, а за упавшую спичку платили штраф. За небрежное отношение к станкам и инструментам — тоже штраф от 15 копеек до 1 рубля. Работали дети по 12-14 часов с перерывом на обед.
Цифры
В 1917 году из 2 093 860 рабочих страны 292 822 были несовершеннолетними.
В 1917 году вышел «Кодекс законов о труде РСФСР», который полностью запретил детский труд уже в новой стране. Но это был формальный запрет. По факту с первых лет существования СССР в государстве использовали детский труд и в промышленности, и в сельском хозяйстве. В эпоху Иосифа Сталина мальчики работали на заводах у токарных и сверлильных станков, были откатчиками в шахтах — толкали вагонетки.
После коллективизации дети крестьян работали в колхозах по 6 часов в день, несмотря на официальный запрет детского труда, об этом даже писали в газетах. Например, в «Пионерской правде» 1929 года говорили: «Товарищ Петров, беседовавший с нами о жизни колхозных ребят, сообщил нам, что для ребят существует 6-часовой рабочий день. За свою работу они получают 25 коп. Ребята более старшего возраста, от 14 до 17 лет, получают по 50 коп. в день».
Городских детей тоже отправляли на сельскохозяйственные работы: школьников вывозили на работу в поля. В зависимости от региона продолжительность работы колебалась от пары недель до 2-3 месяцев. Особенно длительные выезды были распространены в республиках Средней Азии, где детей, например, отправляли на двухмесячный сбор хлопка. Детской нормой было 50-60 кг хлопка, для чего детям приходилось работать все те же 12 часов в сутки.
Наша редакция будет благодарна, если вы поставите лайк нашим группам во «ВКонтакте», Facebook или «Одноклассниках». Также подписывайтесь на нас в Telegram и Instagram. Еще мы есть в Дзене и на YouTube.