Роман Льва Толстого «Анна Каренина» совсем не о деньгах и напрямую денежные вопросы не затрагивает. Но в свое многоплановое повествование автор вплетает и финансовые аспекты жизни героев, на примере которых можно увидеть разные модели отношения к деньгам и способы ведения личного бюджета. Писатель, конечно же, не стремился сосредоточиться на разборе финансового поведения героев романа. Возможно, именно поэтому их описание получилось непредвзятым и многосторонним. Читая роман, мы видим, как разные характеры героев влияют на их отношение к деньгам. Так, спонтанный Стива тратит деньги, не задумываясь, Вронский ведет учет финансов и планирует бюджет, а Левин экспериментирует и учится на своих ошибках.
Спонтанные траты — пустой кошелек
Степан Облонский, Стива, управляется с личным бюджетом хуже всех. «У детей Рябинина будут средства к жизни и образованию, а у твоих, пожалуй, не будет!» — говорит ему Левин, персонаж, часто выражающий мысли самого Льва Толстого. Поводом к этой резкой фразе послужила известная сцена продажи леса. Стива продал очень дорогое имущество, не вникнув толком в суть дела, не оценив запаса древесины в своем лесу. «Есть что-то мизерное в этом считанье», — такими словами он оправдывает свой образ действий. Нерасчетливость, нежелание задуматься — вот чем всегда определяются его отношения с деньгами.
Стива отлично разбирается в дорогих ресторанах и увеселениях, а его жена и дети в деревне сидят под протекающей крышей, без молока и масла, без кур и яиц. У них нет ни шкафов для одежды, ни гладильной доски. Некому убирать в доме, негде мыться, не на чем добраться, и даже для прогулок нет места, «потому что скотина входила в сад через сломанный забор». И не то чтобы Степан Аркадьевич не позаботился о своей семье — нет, он распорядился «обо всем, по его понятию, нужном»: повесить гардины, на мебели заменить обивку, сад расчистить, у пруда сделать мостик и посадить цветы. Просто он готов делать и обдумывать лишь то, что приятно в данный момент, а от остального прячется.
Будущее семьи Облонских мрачно
Облонский любит давать обеды. Случайно встретив в Москве Каренина, он внезапно решает устроить для него прием с десятком гостей. Конечно, такая спонтанность по-своему хороша: она неотделима от живости, непосредственности, естественности и обаяния. И Стива, который в придачу ко всему этому добродушен и неглуп, неслучайно становится всеобщим любимцем, ему все прощается. Но если, например, у Алексея Каренина этой спонтанности слишком мало, то у Стивы — слишком много. И кошелек тут служит отличным индикатором: если он часто пустует, значит, надо включать холодный рассудок. А у Степана Аркадьевича денег нет никогда.
Терпения при этом у него совсем мало. Пережив минимальное напряжение, Стива сразу ищет, как расслабиться, успокоиться. И ради этого цепляется за что угодно, даже за иллюзии. Отличным утешением послужила для него беседа с петербургским чиновником Бартнянским, который погряз в долгах, как и большинство его знакомых. Долги Степана Аркадьевича — двадцать тысяч, а у Бартнянского — «полтора миллиона и ничего нет». Бартнянский смеется над долгом Стивы и называет его счастливым человеком. И тот действительно рад. Ему не приходит в голову спросить: а на что же вы рассчитываете?
Будущее дома Облонских мрачно. Долли, размышляя о предстоящей судьбе своей семьи, приходит к выводу, что их со Стивой дети вырастут несчастными, дурно воспитанными и нищими.
Деньгам нужен порядок и расчет
Алексей Вронский — неоднозначный персонаж, он терпит несколько жестоких неудач в человеческом плане. Но в отношении ведения финансовых дел у него можно кое-чему научиться.
Вронский и его старший брат Александр унаследовали от отца огромные поместья, приносящие двести тысяч рублей в год. Толстой сообщает, что «в то время как старший брат женился, имея кучу долгов, на княжне Варе Чирковой, дочери декабриста, безо всякого состояния, Алексей уступил старшему брату весь доход с имений отца, выговорив себе только двадцать пять тысяч в год». Это был очень щедрый подарок. Мать Вронских, видимо чтобы частично возместить младшему сыну его жертву, стала ежегодно давать ему еще двадцать тысяч из своих доходов. Таким образом, всего он получал в год сорок пять тысяч и выработал привычку тратить ровно эту сумму.
«Вронский, несмотря на свою легкомысленную с виду светскую жизнь, был человек, ненавидевший беспорядок, — пишет Толстой. — Еще смолоду, бывши в корпусе, он испытал унижение отказа, когда он, запутавшись, попросил взаймы денег, и с тех пор он ни разу не ставил себя в такое положение». Чтобы впредь никакой путаницы не возникало, примерно пять раз в год он «уединялся и приводил в ясность все свои дела». В романе подробно описан один такой случай. Вронскому нужно заплатить по счетам и он расставляет приоритеты: первый разряд — те, что нужно заплатить немедленно; второй — менее важные долги, по которым срочно требуется внести лишь часть суммы; третий — долги, «о которых нечего думать».
Всего Вронскому нужно заплатить 17 тысяч, а доступных средств у него только 1 800 рублей. Осознав положение, Вронский «без минуты колебания» решает занять десять тысяч у ростовщика, урезать расходы и продать скаковых лошадей. Конечно, заем у ростовщика означает, что в будущем предстоит еще платить проценты, но за счет урезания расходов и продажи лошадей это можно поправить.
Отдалившись от света, он вел дела прекрасно
Интересно задуматься, как жил бы Вронский, если бы его характер формировался не в великосветско-гвардейской среде, где демонстративная расточительность была нормой, а, например, в кругу деловых людей. Возможно, там он не просто избегал бы долгов, а проявил бы настоящую бережливость и изобретательность в поиске доходов, заработав в итоге крупное состояние. Действительно, отдалившись от света и став помещиком, Вронский прекрасно управлял имением и «не расстроил, а увеличил свое состояние», несмотря на огромные деньги, затраченные на машины, больницу и швейцарских коров.
Толстой не скупится на комплименты: на деловых переговорах «Вронский был крепок, как кремень, и умел выдерживать цену». Он «держался самых простых, нерискованных приемов и был в высшей степени бережлив и расчетлив на хозяйственные мелочи». Он «доходил до всех подробностей» и «решался на большой расход только тогда, когда были лишние деньги».
Всё — в семью
Левин — во многом второе «я» автора, и его отношение к деньгам, вероятно, такое же, как у самого Толстого. Как и Вронский, он следует в жизни определенной системе ценностей, и его личный бюджет намеренно превращен в инструмент, который служит этим ценностям. В романе даже прямыми словами сказано, какая из этих ценностей для Левина самая важная: «Жить семье так, как привыкли жить отцы и деды, то есть в тех же условиях образования и в тех же воспитывать детей». А для этого нужно «вести хозяйственную машину в Покровском так, чтобы были доходы» и «держать родовую землю в таком положении, чтобы сын, получив ее в наследство, сказал так же спасибо отцу, как Левин говорил спасибо деду за все то, что он настроил и насадил».
Если Вронский подражает образцам, принятым в свете и в гвардии, то Левин — своим отцу и деду. Левин, считает, что должен иметь хорошую репутацию в глазах местных крестьян и не позволять, чтобы они опускались и разорялись. Поэтому он не загоняет крестьян в кабалу кредитованием под высокий процент и принуждением их впоследствии к отработке долга. Кроме того, Левин считает правильным уничтожить «постоялый двор и питейный», хотя они приносят доход. Мужику Петру он дает льготный заем, чтобы тот избавился от необходимости платить ростовщику десять процентов в месяц, а «старым, ни на что не нужным дворовым» платит пособие.
Ошибся — сделал выводы
В Москве Левин стал не только небрежен в расходах, но и стал упускать доходы. Раньше он говорил, что хлеб нельзя продавать ниже известной цены, а теперь отдал рожь «на четверть дешевле, чем за нее давали месяц тому назад». Затем он отказался от правила не влезать в долги и заботился лишь о том, чтобы иметь деньги на текущие расходы. Но и на этом уровне долго удержаться не удалось: деньги в банке кончились, «и он не знал хорошенько, откуда взять их». Когда уже даже Кити начинает из-за этого переживать, Левин отмахивается и едет гулять: сначала к другу-профессору, потом в ученое общество, к свояченице, на концерт, в клуб и в завершение к Анне Карениной.
Однако Левины помнят, что в Москве они лишь до рождения ребенка. При первой возможности они возвращаются в деревню и там снова становятся на более твердую почву. Левин, при всей своей склонности действовать бессистемно и на ощупь, при его странной вере в бесполезность медицины, школ и железных дорог, все же не лишен здравомыслия. Живя в деревне, он не выдает желаемое за действительное и не пытается спрятаться от неприятных фактов. Он знает рентабельность своего хозяйства — «процентов пять». Он постоянно экспериментирует, пробуя новые приемы хозяйства. В Покровском испытываются и машины, и плуги, и иностранные породы скота, и разные формы партнерства между землевладельцем и работниками. Если какая-то мера приносит неудачу, Левин признает это и пробует что-то другое. В отличие от Вронского Левин верит в практический смысл своих поисков, проб и ошибок, а не просто надеется покупкой самого дорогого, передового заграничного оборудования разом решить все проблемы.