Много написано о меценатах, которые жертвовали крупные суммы на строительство больниц, школ и музеев. Но в дореволюционной России была очень распространена и другая форма благотворительности — «долгие» социальные инвестиции, которые метафорично называли вечными вкладами. Сейчас такая практика больше известна как зарубежная, называется она эндаумент-фондами, но в середине 19 века в России таких депозитов было настолько много, что сумма на них была больше бюджета страны. Рассказываем, что такое вечные вклады, как они работают и как филантропы этим финансовым инструментом изменяли жизнь к лучшему.
Что такое вечный вклад
Вечный вклад — это пожертвование в форме неприкосновенного капитала. Таким капиталом могли быть ценные бумаги или недвижимость, размещенные в банке под проценты. При этом в благотворительных целях использовался именно доход с актива, а сам капитал оставался неприкосновенным и продолжал приносить доходы, которые можно было снова направлять на создание чего-то нового или поддержание уже созданного. Сейчас по такой модели работают Нобелевский фонд, Гарвардский и Принстонский университеты. И хотя эндаумент воспринимается теперь как что-то пришедшее в Россию извне, ученые говорят, что до революции целевые капиталы или вечные вклады повсеместно использовали как финансовый инструмент для решения социальных проблем: помощи сиротам, бедным, развития образования, медицины, науки и культуры.
Задумались же о создании вечных вкладов после истории с орловским купцом Синцовым, который решил открыть приют для бедняков и стариков, пожертвовал 50 000 рублей на строительство и 5 000 рублей на содержание. Через год оказалось, что людей в приюте нечем кормить. Тогда в 1817 году в империи появился Сенатский указ «О пожертвованиях в пользу богоугодных заведений». По нему благотворитель обязан был обеспечить «достаточными средствами» создаваемое благотворительное учреждение. Меценаты начали создавать для этих целей вклады с процентами, что изменило систему благотворительности в целом. Историк Галина Ульянова, которая посвятила докторскую диссертацию российской филантропии, посчитала, что в 18—20 веках в стране существовали десятки тысяч вечных вкладов, а к середине 19 века в казне банков воспитательных домов депозиты насчитывали 537 млн рублей — эта сумма в полтора раза больше годового бюджета страны того времени. Более половины доходов благотворительной сферы приходилось на доходы именно от целевых капиталов. То есть практически за каждым приютом, училищем или именной стипендией стояли не единоразовые пожертвования, а люди с их вкладами.
Чем полезны вечные вклады
Благодаря таким целевым капиталам, например, появился и до сих пор существует Физический институт Академии наук имени П. Н. Лебедева в Москве. Вологодский купец Христофор Леденцов в своем завещании наказал основать общество, которое поддерживало бы научные опыты и внедрение их результатов в жизнь. Для этого он оставил более 1 млн рублей как «неприкосновенный капитал им. Х. С. Леденцова», проценты с которого шли в доход Общества. По сути, это был первый российский фонд поддержки научных исследований. Одним из первых Общество поддержало физика-экспериментатора Петра Лебедева. Из его лаборатории, получившей от капитала Леденцова 23 000 рублей, зародился будущий ФИАН.
Похожим образом появилась Алексеевская глазная больница, которая теперь называется Институтом глазных болезней имени Гельмгольца. Во второй половине 19 века в России были распространены инфекционные заболевания, которые приводили к слепоте, а доступной офтальмологической помощи не было — работали только две частные больницы, которые были не по карману большинству. Купчиха Варвара Алексеева решила создать глазную больницу, которая впоследствии стала и первой муниципальной. Алексеева выделила на проект 250 000 рублей, 155 000 ушли на строительство, а остальные деньги она положила в Госбанк как неприкосновенный капитал. Долгие годы на проценты с этой суммы учреждение жило, содержались и лечились больные.
На доходы с вечного вклада появился и содержался Дом бесплатных квартир имени братьев Бахрушиных в Москве, в котором могли жить вдовы или одинокие матери с детьми, бедные девушки, которые получали образование, и юноши-сироты. При доме организовали детский сад, где дети учились азам арифметики, письму и рисованию. Для женщин закупили швейные машины и дали им возможность зарабатывать, для юношей открыли ремесленные мастерские, где обучали профессии. На трех этажах здания жили больше двух тысяч человек, а первый этаж сдавали в аренду, деньги за которую также шли на содержание приюта.
Кроме крупных проектов была практика открытия и небольших вкладов. Например, в одном из генерал-губернаторств историки насчитали 2 500 именных стипендий для поддержки среднего и профессионально-технического образования. В Иркутске был городской целевой капитал, в который деньги несли и простые люди. Они оставляли расписки: «Жертвую в целевой капитал до того момента, когда сие средства будут нужны».
Вечные вклады в глубинке
Социальные инвестиции работали не только в Москве и Петербурге. Найти историю о неприкосновенных капиталах, которые меняли действительность, можно даже в самых далеких регионах и провинциях. Например, первый опыт частного пенсионирования сотрудников появился в Якутии благодаря вечному вкладу купца-золотопромышленника Иннокентия Сибирякова. От отца он унаследовал почти 200 отводов в Якутской и Иркутской областях, где добывали до 275 пудов золота в год и получали огромные прибыли. Но положение 13 тысяч рабочих на приисках было плачевным. В суровых условиях и тяжелом труде они часто массово болели, дряхлели, получали производственные травмы и гибли. Тогда Сибиряков решил создать «Капитал для вспомоществования приисковым рабочим Якутской области». За помощью в разработке регламента купец даже обратился к историку Василию Семеновскому, который написал двухтомное исследование о рабочих на сибирских промыслах. После переписки Сибиряков еще больше почувствовал социальную важность задумки и решил увеличить размер вклада с 200 000 до 410 000 рублей неприкосновенного капитала в виде облигаций Московско-Казанской, Тамбовско-Козловской и других железных дорог. Пенсию из фонда выделяли рабочим золотых приисков, которые получили увечье или потеряли здоровье на промыслах и стали нетрудоспособными, также пособие выплачивали семьям этих людей и тех, кто погибли на производстве из-за болезни или несчастных случаев. Рассмотрением заявок на выплаты занималась специальная комиссия, которая решала, как поддержать обратившихся — единоразово или долгосрочно. Размер пенсий был не больше 10 тысяч рублей в месяц. Для сравнения: служащие Госбанка в Иркутске получали тогда месячное жалование в 41 рубль.
Сиропитательный дом для девочек в Иркутске
Недалеко от Якутии, в Иркутске Елизавета Медведникова, вдова богатого купца, решила создать Сиропитательный дом на деньги вечного вклада. Как пишут историки, Елизавета рано потеряла родителей, воспитывалась у чужих людей, поэтому не смогла получить хорошего образования и, по воспоминаниям современников, еле дописывала свою фамилию. Поэтому Медведникова была убеждена в важности образования для женщин. 70 000 рублей она завещала направить на создание воспитательного дома для девочек-сирот. Ее сыновья пустили часть денег на создание самого дома, который открылся в 1838 году и стал первым в Сибири женским учебным заведением, где девочки бесплатно жили, учились и получали профессию. На оставшиеся 15 000 рублей братья учредили банк, который финансово поддерживал существование дома. Банк получал доход за счет выдачи населению и предпринимателям ссуд под проценты. Он тоже стал первым частным банком в Сибири и на пару десятилетий единственным в Иркутске, успешно работал и приумножил начальный капитал. Через 50 лет после открытия Сиропитательный дом имел уже 841 000 рублей основного капитала и 461 500 рублей запасного. При этом большая часть этой суммы находилась в процентных государственных бумагах.
«Небурчиловские капиталы» в Иваново
27 апреля 1910 года в Иваново скончался скромный торговец тканями Иван Небурчилов, о котором при жизни мало что было известно. Все годы он уединенно жил в съемной квартире, не имел жены и детей, почти не появлялся в обществе и постоянно копил деньги, за что считался скупцом. После смерти Небурчилова осталось завещание, из которого выяснилось, что чудаковатый торговец оставил после себя в виде разных неприкосновенных капиталов огромную сумму — 2 млн рублей. Миллион из них он завещал отправить на городские нужды — «на устройство своего имени лечебных учреждений и их содержание» и на создание именных стипендий, оплату учебы для местных студентов. Еще 300 000 рублей процентными бумагами Небурчилов завещал направить на пособия беднейшим рабочим Куваевской мануфактуры и тем сотрудникам, кто от старости или болезней не мог работать. Эти пособия ежегодно выдавали людям на Пасху и Рождество. Управлять капиталами он поручил приказчикам — местным купцам, которые владели крупными мануфактурами. В городе на деньги Небурчилова построили и содержали приют-богадельню для престарелых и инфекционную больницу для взрослых и детей — лечить больных скарлатиной, тифом, туберкулезом, оспой, сифилисом тогда в Иваново было негде. Также на завещанные капиталы появился родильный дом взамен старому, который уже не справлялся.
Несмотря на то, что приказчики не самым удачным образом распорядились капиталами и, по свидетельствам современников, неудачно спроектировали здания, а в здании больницы город во время Первой мировой развернул казармы для солдат, вклад Ивана Небурчилова оказался самым большим в истории города. Не растратить завещанное после смерти купца помогла система вечных вкладов.
После революции все неприкосновенные капиталы национализировали, благотворительные программы, работавшие благодаря им, закрылись, а большинство зданий, построенных на эти деньги, передали под другие нужды. Только в 2007 году в России появился и начал действовать закон о целевых капиталах, сейчас для них создают эндаумент-фонды, которые поддерживают науку, медицину и социальные инициативы.