Финансовый барон Штиглиц

Одной из легендарных личностей мира финансов был российский финансист середины XIX века, промышленник, первый управляющий Государственным банком России в период с 1860—1866 гг. и щедрый меценат — Александр Людвигович Штиглиц.

Выросший в интеллектуальной семье потомственного банкира и получивший прекрасное классическое домашнее образование, Александр был отправлен учиться в Дерптский университет, где проявились его большие способности к наукам, древним языкам, живописи и литературе. Окончив его и достаточно попутешествовав по Европе, молодой Штиглиц возвращается в 1840 году в Россию и поступает на государственную службу в Министерство финансов на должность члена мануфактурного совета.

В 1842 году Александр сочетается узами брака с дочерью немецкого предпринимателя Каролиной Карловной Миллер. Через год после этого события он становится единственным наследником огромного состояния своего умершего отца, а также всех дел его банкирского дома, а это ни много ни мало «Первое страховое от огня общество», «Общество акционеров для постоянного сообщения между Петербургом и Любеком», «Невская бумагопрядильная мануфактура» и ряд других промышленных предприятий. «По наследству» к молодому Штиглицу перешли также должность придворного банкира, и имя, которое в европейских финансовых кругах ценилось буквально на вес золота — столь велико было к нему доверие западных финансистов.

Правда, поговаривали, будто, получив огромное отцовское наследство, молодой барон растерялся, так как всегда мечтал о карьере ученого и мало тяготел к предпринимательству и финансам. Он попытался отойти от дел, но слова Николая I о том, что было бы печально, если бы столь авторитетное и в России и мире банковское учреждение кануло в лету, заставили Александра забыть о своих прежних устремлениях и все свои усилия направить на развитие доставшегося от отца дела. Умело управляя унаследованными делами, Александр Штиглиц значительно расширил свои доходы, заняв первое место в столичном финансовом кругу, в чем превзошел своего отца.

Для продолжения работ на проходившем в те годы в России строительстве Николаевской железной дороги понадобились западные деньги — достал их Александр Людвигович, успешно договорившись с 1843 по 1850 год о шести четырехпроцентных займах.

Уважение российских финансистов Александр Штиглиц завоевывает в достаточно короткий срок, и уже в 1846 году столичное биржевое купечество выбирает его на должность председателя Биржевого комитета Санкт-Петербурга, управлявшего Санкт-Петербургской биржей. Эту должность он непрерывно занимал в течение последующих 13 лет. Вместе с этим он активно участвует во всех крупных операциях российского правительства на внутреннем и внешнем рынках. Через банкирский дом барона Штиглица правительство России успешно поддерживает отношения с банкирскими домами Амстердама, Лондона и Парижа. И уже в 1848 году Штиглиц получает назначение члена Коммерческого совета Министерства финансов.

Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильда, писали современники о петербургском банкире, с векселями его, как с чистыми деньгами, можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и в Азии. Император Николай I просто осыпал банкира наградами: за успехи в размещении русских займов в Европе ему была преподнесена золотая табакерка с императорским вензелем, украшенная бриллиантами, за труды и усердие он был награжден орденами Св. Владимира 3-й степени, Св. Анны 2-й степени, Св. Станислава 1-й степени.

Начало Крымской войны за господство на Ближнем Востоке выявило новую потребность Российской империи в заемных средствах. И снова на руку правительству сыграл дипломатический опыт и имя барона Штиглица, которому удалось уговорить западных финансистов выдать ей значительные кредиты под относительно невысокие проценты — 5,5%. А ведь те совершенно не жаждали снабжать деньгами Россию, несущую в войне серьезные убытки. За неоценимые услуги, оказанные отечеству, барон получает заслуженный чин статского советника, а вскоре и действительного статского советника.

В середине 50-х Штиглиц увлекается железнодорожным строительством. Со своим давним партнером бароном Фелейзеном Александр на свои средства начинает строить железнодорожные пути, соединяющие Петербург с Петергофом и Гатчину с Лугой, которые позже войдут в состав Балтийской железной дороги. Чуть позже была сдана ветка, соединяющая Петергоф и Красное село, затем дорога между Петергофом и Ораниенбаумом. Санкт-Петербург обязан Штиглицу и появлением Балтийского вокзала. Этот памятник архитектуры, который вначале носил название Петергофского вокзала (как и дорога, которую построил Штиглиц), тоже был построен на средства барона в 1855—1858 годах по образцу знаменитого парижского Восточного вокзала.

В России до 1860-1870-х годов пока еще не было акционерных коммерческих банков, банкирский дом Штиглица являлся крупнейшим частным банковским учреждением страны. Многие министры и вельможи николаевской эпохи свои капиталы держали на текущем счету у барона Штиглица. Он был банкиром крупнейших деятелей царствования Николая I —князей А.Ф. Орлова и А.С. Меншикова, графа К.В. Нессельроде и др.

Современники отмечали колоссальное влияние, которое оказывал Штиглиц на деловую жизнь Санкт-Петербурга. Это иногда приводило к существенным перегибам в руководстве. Поговаривали, будто, пребывая в чине председателя Биржевого комитета, Штиглиц фактически диктовал на бирже свои правила игры:вексельные курсы котировались, когда туда приходил барон Штиглиц, в его отсутствие котировок не бывало. Биржевые маклеры, находившиеся в полной зависимости от банкирского дома, могли предлагать заграничные переводы векселей только тех торговых домов, которые были одобрены Штиглицем, и по тому курсу, который ему угодно было назначить.

Но ведь он был человеком бизнеса, и, как все предприниматели, был, возможно, излишне предан своим интересам. Но при этом был человеком высоких моральных принципов, о чем свидетельствуют факты из его биографии. Первый о том, что перед тем как занять важный государственный пост в 1860 году первого управляющего Государственным банком, Александр Людвигович ликвидировал все свои частные банковские дела и по собственной воле снял с себя обязанности председателя Биржевого комитета — дабы избежать конфликта интересов. Второй факт в том, что свои громадные сбережения он предпочитал хранить в российских банках, а если читал недоумение в глазах коллег, мог холодно ответить: «Мой отец и я заработали свое состояние в России. И я готов потерять с ней все свое состояние, если она окажется несостоятельной».

Тот факт, что именно Штиглиц возглавил Государственный банк, обеспечил переход многих функций придворного банкира к новому финансовому учреждению, на которое возлагалась ведущая роль в банковской системе России, в стране стало формироваться банковское законодательство. В Государственный банк на прежних условиях были переведены все вклады, хранившиеся в казенных банках. Новая структура стала отвечать и за кредитование промышленности и торговли (через собственную сеть и через сторонние финансовые организации).

В экономику должна была влиться новая кровь — коммерческие акционерные финансово-кредитные организации, без которых невозможно было добиться промышленного развития России. Большую роль в их формировании сыграл и Госбанк и лично Александр Людвигович Штиглиц. Государственный банк был также наделен функциями финансирования казны и обслуживания внутреннего государственного долга. За время его правления были заключены три внешних займа, и все три увенчались блестящими успехами.

В 1866 году барон Штиглиц в чине тайного советника (а в 1881 году он получил чин действительного тайного советника) уходит с поста управляющего государственным банком, сохранив за собой на некоторое время высокий пост в Министерстве финансов и пост почетного члена Совета торговли и мануфактур. За усердную и деятельную службу был награжден императором орденом Св. Владимира 2-й степени.

Отойдя от дел, барон, наконец, смог сконцентрироваться на своих давних увлечениях, оставленных когда-то ради финансовой карьеры, — литературе, театре, искусстве. Придерживаясь семейной традиции, он много занимался благотворительностью, жертвовал образовательным заведениям, учреждал стипендии студентам, поддерживал детские приюты. В 1876 году барон преподнес свой самый ценный подарок Санкт-Петербургу, отдав 1 млн руб. на создание в родном городе училища промышленного дизайна, — Центрального училища технического рисования для лиц обоего пола.

Вскоре последовал еще один взнос от благотворителя — на этот раз 5 млн руб. на создание при училище музея художественно-прикладного творчества и библиотеки. Сегодня это один из самых известных художественных вузов России, известный как Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия его имени. Музей училища тоже сохранился, сегодня это одна из богатейших коллекций декоративно-прикладного творчества в России.

Барон ушел из жизни осенью 1884 года. По его завещанию, большая часть капитала отошла приемной дочери, остальные средства пошли на содержание художественного училища, больницам города, благотворительным обществам и Петербургскому биржевому комитету. Хорошее вознаграждение получили слуги и сослуживцы барона.